Быть глашатаем - задача непростая. Сказитель понял это лишь спустя неделю после того, как его назначили на пост правой лапы предводителя. Ответственная же штука! Так и навалились на него все задания, пока предводитель опять думает, как вернуть излюбленные Нагретые Камни обратно от этих "мерзких грозовых валунов!". Но глашатаю грех жаловаться, ведь это его работа - заменять главу племени.
И вот Сказитель набрал несколько охотничьих патрулей, чтобы прокормить племя вкусной и сочной рыбкой. И вдруг ему пришла в голову очень-преочень интересная мысль: "- А почему это я заставляю кого-то работать, а сам просто ору и прохлаждаюсь?! Ну уж нет, так не пойдет!". Сказитель ударил себя лапой по морде и тряхнул ею, тем самым избавив себя от нескольких волосков шерсти и плохих мыслей. Он все же решился послушать свою голову и поднять свою пушистую попку с гальки. Но одному ему идти на охоту не хотелось, поэтому он надумал взять кого-нибудь еще, чтобы не было скучно, чтобы слышать родные лапы рядом.
Не успел Сказитель до конца додумать свою мысль, как он увидел недалеко от палатки воинов своего старого доброго друга - Громобоя. Глашатай невольно улыбнулся, вспоминая прекрасные моменты с этим воителем. Как они вместе в яслях доставали и маленьких, и старших, как они дразнили целителя за его мудрые слова, как в возрасте оруженосца они кокетничали с дамами и пытались выделиться... А один раз Громобой, а тогда еще ученик-хулиган Трепет решил отвлечься от своей противной наставницы и уделить себе внимание, конечно же, не забыв позвать юного Хранителя. Он стоял на "крыше" палатки предводителя и собирался спрыгнуть. И когда он это сделал, из пещеры вышел сам предводитель... Ндааа, это было то еще веселье!...
Вспомнив прекрасную юность, Сказитель направился легким спокойным шагом к своему другу. На его лице была добрая и приятная улыбка, а глаза сияли счастьем.
Но вот только когда Сказитель стал глашатаем, то он стал замечать, что Громобой ведет себя как-то странно: язвит, быстрее злиться и раздражается, фыркает, рычит. Зеленоглазый все время пытался узнать, что же произошло, почему его лучший друг с таким презрением относится к нему. Но, кажется, он уже догадывается, хотя, наверное, об этом надо было задуматься с самого начала.
- Громобой! - Веселым басом окликнул его глашатай. Он подошел к нему, все так же улыбаясь и светя яркими глазами. - Как насчет рыбалки? А? Не хочешь составить своему любимому дураку компанию? - Усмехался он, еще шире улыбаясь. Он сел рядом с ним и под конец своих слов несильно толкнул друга в плечо: они так часто делали, когда дулись друг на друга. Но мужики мирятся быстро и без истерик.

Сказитель очень любил своего друга. Нет, не просто друга, а лучшего друга!... Нет, простите. Не просто лучшего друга, а близкого и почти родного дуралея, которому он готов отдать все самое дорогое и ценное, что у него есть, лишь бы Громобой был таким же счастливым, как и глашатай. Их крепкой и неразрушимой природой и обстоятельствами дружбе можно только позавидовать! Но после того, как Сказитель стал глашатаем, все почему-то катиться кубарем: то ли Громобой не признает своего друга на новом посту (ведь тот автоматически становится и наследником на место предводителя, а значит, что он и будущий главарь племени, который будет руководить своими соплеменниками, а, следовательно, и Громобоем тоже), то ли это всеми любимая и известная нами ревность, когда твой лучший друг становится в чем-то лучше, когда его заметили, признали и оценили... а ты... В общем, сложно сказать. Возможно, что все эти возможные причины сливаются вместе, поэтому Громобой так сильно злится и ворчит на Сказителя.
Пушистый бурый великан очень волновался за своего любимого братишку. Когда начиналась какая-нибудь ссора, то Сказитель тут как тут. Он постарается сделать все, чтобы согнать с головы Громобоя темные и хмурые тучи злости и раздражения, при этом не задев его самого. Ведь для громилы ссора с лучшим другом - это как стихийное бедствие. И если его не предотвратить, то будет уже поздно. Поэтому Сказитель готов изменить себя только ради того, чтобы их отношения не заплесневели, не канули в лету.
Когда Громобой тихо пробурчал свое "Нет", то Сказитель в глубине души очень сильно расстроился. И даже когда серый ворчун исправил свое решение и согласился, это чувство у глашатая так и не ушло. Он понял, что этот тихий и отрицательный ответ - это не случайность. Громобой не хочет идти с ним на рыбалку, он до сих пор злится на него, обижается. Но Сказитель то и дело расплывался в милой и приятной улыбке, не показывая своего разочарования.
- Не волнуйся, я не пропаду. - Громко отметил глашатай на слова своего друга, все так же улыбаясь. Затем Громобой встал и пошел в сторону выхода из лагеря, а за ним и спохватился Сказитель.

Все это время Сказитель топал за Громобоем, рассказывая ему всякую всячину, вроде прекрасной погоды, которая дает ему вдохновение на что-нибудь приключенческое, например, оббежать все земли котов-воителей за 24 часа, или вроде того, как он станет предводителем и назначит своего лучшего друга на место глашатая, и тогда они вместе будут командовать племенем и стебать соседей. При этом всем кот смеялся и издавал различные эмоциональные звуки под свои рассказы и мечты.
И вот друзья пришли к реке. Дорога к этой стороне Сказителю сразу не понравилась: здесь водятся лишь бычки, которые еле накормят до ужаса голодного котенка, к тому же этих рыбешек тут не так много. Глашатай хмыкнул, смотря на спокойную водную гладь, которая не могла передать те же чувства, что и воители (действительно, не ей же рыбой питаться и готовить сытых и довольных воинов на новые свершения), а затем косо посмотрел на Громобоя, так и говоря взглядом: "- Надо было мне пойти первым... Разочаровал ты меня". Хорошо, что Громобой был впереди и не видел выражения лица своего друга.
И вот серый здоровяк уселся на берегу и неотрывно, не смыкая глаз, вглядывался в медленное и вялое течение реки, где не было пока видно ни души, ни даже головастика.
Сказитель вздохнул и закатил глаза. Подошел и сел рядом, тяжело вздохнув. Устало посмотрел на Громобоя, а затем на реку, точнее, куда-то сквозь нее, словно он что-то видел в ней. Он слегка дернул головой, стряхивая со своего взора что-то другое, нежели прозрачную воду, и крепко зафиксировал лапы на берегу, чтобы рыбалка была, так сказать, профессиональнее. Он нагнулся и не шевелился, стал так же, как и Громобой, неотрывно смотреть в речку узкими как спички щелками.
Сидели они тихо. Лишь дикая и всесильная природа была слышна: как речка тихо журчала и билась о прибрежные камешки; как травка еле шелестела от легкого дуновения теплого, летнего ветерка; а где-то с гор до самого края Речного племени доносится глухой гул скалистого ветра, так пугающего всякого, кто поднимется выше пещеры с Лунным Камнем. Эти звуки прекрасны, но Сказитель не любил тишину, и он начинал злиться и нервничать.
А пустая речка без единой рыбы разозлила его еще больше. Он раздраженно рыкнул и резко встал, что у него перед глазами стали летать мошки.
- Не знаю, как тебе, а мне надоело сидеть здесь и убивать время на то, чтобы посмотреть на эту изумительную воду! - Не сдержался глашатай и выплеснул свои эмоции на друга, зло смотря на него.
Сказитель раздраженно фыркнул и грозно потопал по краю берега, тяжело и громко ступая то по гальке, то по воде, плеская ее с приятным плюхом. Чем дальше он шел, тем река становилась все более глубокой. Однако именно там можно было удачно порыбачить, да так, что все племя бы благодарило их обоих за прекрасную работу. Но что-то пошло не так, и Сказитель, так ослепленный своею яростью на друга, то ли поскользнулся, то ли как-то неправильно шагнул, но он упал в воду с негромким воплем.
Бывая речным котом, воды не забоишься никогда. Сказитель быстро выплыл на берег, был слегка испуган и ошарашен. Нет, его не напугала вода или глубина, его испугало то, что Звездное племя покарало его за ярость к Громобою, за этот глупый поступок, что он выплеснул, можно сказать, все свои злость и непонимание к нему. И вот Сказитель стоял на берегу, тяжело дышал (это было видно по грудной клетке, которая при вдохе становилась огромной, а при выдохе - крошечной) и слегка дрожал. Вся его пушистость, которой он все время гордился, которая делала его громадным и величественным, теперь обволакивала его мокрое тело, делая кота уже не таким здоровым великаном.