Вчера вечером, когда Синецветик неприлично рано пробралась в обжитую палатку и свернулась на своей мягкой подстилке, кошечка и подозревать не могла, что это в целом неплохое начинание окончится не лучшим образом. Во-первых, несмотря на безынтересность оставшегося за плечами дня, в голову ученицы постоянно лезли разные бесполезные мысли, и та долго переворачивалась с боку на бок, услышав даже, как пришедший последним оруженосец с тихим шорохом устраивался на ночлег. Во-вторых, такое отклонение от режима неизбежно отразилось и на длительности сна: план похода в рассветный патруль с треском провалился по одной простой причине — она элементарно не успела. Причём никто не удосужился разбудить соседку, и ей удалось выспаться, что называется, «до упора». Хотя до полудня было ещё полно времени, открылись насыщенно-васильковые глаза явно не рано утром, о чём красноречиво говорила почти идеальная пустота палатки. Дошёл до Синецветик данный факт удивительно поздно, уже в процессе приглаживания безобразно спутавшейся шерсти.
Впрочем, зарождавшемуся упадническому настрою пришлось убраться куда-нибудь подальше: расстраиваться восьмилунная кошечка не собиралась. Ну да, обстоятельства вынуждают её отказаться от намеченного. Ну да, приятного мало. Но недаром она наизусть знает мудрейшую фразу-внушение, этакий «камертон» для настройки эмоционального состояния, выручающий везде и всегда: «Всё свершается наилучшим возможным образом». И точка.
Цветок-жизнь успел распуститься после ночного отдыха: главная поляна отнюдь не выглядела пустынной, подобно той же палатке, хотя котов в целом там оказалось не так уж много. Присмотревшись, ученица не сумела найти свою наставницу среди небольшой компании воинов, что-то обсуждавших неподалёку. Тогда оруженосец осторожно заглянул в жилище взрослых членов племени, однако догадка — заключавшаяся в повторении старшей кошкой судьбы её подопечной-сони — не подтвердилась. Отлично, просто отлично: кажется, тренировка, вчера отменившаяся, сегодня тоже откладывается то ли из-за личных дел одного из участников, то ли из-за исполнения им же воинских обязанностей.
Вот с таким выводом — возможно, что неверным, — Синецветик и отошла в наиболее отдалённое от остальных место близ стены из потревоженного ветром камыша.

«Надо подумать, как теперь быть», — проскользнула очевидная, формально-безликая мысль, напрягая ещё не до конца взбодрившийся ум. — «Не сошёлся же свет клином на моей наставнице!».

Сознание покладисто согласилось, отвлекаясь на ненужную ерунду вроде шелеста ивовых листьев и лёгкого воздушного шёпота стихии котов пустошей в ушах. Обыкновенно неусидчивая ученица пока не успела полностью прийти в себя, поэтому дискомфорта от бездействия не ощущала. Лениво текли размышления, предлагая кошечке то навестить старейшин, то обновить подстилки, то — чуть эгоистично, но так, — не загружаться работой и просто найти кого-нибудь из знакомых да поболтать в своё удовольствие, заодно проснуться. Особой ценности раздумья не несли, и если бы некто их прервал, оруженосец был бы только рад.

Синецветик зажмурилась и тихо зевнула, предусмотрительно повернув голову в сторону камышовой стены, чуть наклонив вниз: незачем показывать кому-либо, что ты соизволил встать с нагретой за длинную ночь подстилки всего несколько минут назад. Поморгав, чтобы высушить выступившую на глазах влагу, кошечка попыталась было собраться и пойти-таки в палатку старейшин, занявшись одной из прямых обязанностей оруженосцев, а именно — приведением в порядок мягких спальных мест. Но спустя секунд двадцать-тридцать — как много времени занимают волевые усилия, однако, — в уши ученицы полился нежный, мелодичный голос, принадлежащий, по всей видимости, представительнице слабого пола — правда, в случае с тренированными жительницами племён слово «слабый» зачастую оказывалось неуместным. Голос знакомый, кстати говоря, хотя узнала его хозяйку Синецветик только тогда, когда резко вскинула голову, сталкиваясь смешанно-удивлённым взглядом с молодой воительницей: не очень вежливо получается, но рефлексы срабатывали замечательно в каждое такое неожиданное «пробуждение» от мира размышлений и грёз, — даже от удивительно «музыкальной» речи — на какую тему иногда любили пошутить сверстники.

«Снежная... Буря, да?», — восьмилунная порой путалась в именах, не обладая феноменальной памятью. Впрочем, подобное явление к нынешнему возрасту практически исчезло, — шести десятков рассветов активного общения для этого вполне достаточно — и мысленный вопрос был скорее проявлением привычки, нежели действительной необходимостью. — «Да, точно, именно так».

— Извини, я задумалась... Доброе утро, — слегка смущённая улыбка, пожалуй, лучше всего доказывала полное отсутствие враждебности в недавнем движении. — Нет, просто дело в том, что я немного проспала, и патруль ушёл без меня.

Причина всех сегодняшних недоразумений, озвученная вслух, показалась ещё глупее. Кошечка даже успела почувствовать тень неловкости: судя по ощущавшемуся в вохдухе аромату свежей дичи — возможно, это была лишь иллюзия органов чувств: полностью полагаться на них из-за недостатка опыта нельзя — собеседница, проявившая столь внезапный интерес к персоне помладше, уже успела помочь племени, в отличие от оруженосца.
Однако убиваться и проваливаться куда-нибудь под землю, желательно поглубже, ученица не намеревалась. В конце концов, с кем не бывает? Она ведь не регулярно пропускает что-либо с таким оправданием. Та же Снежная Буря, наверное, хоть раз да просыпалась поздно.

«Надо бы как-нибудь поддержать разговор», — иначе выходило, что Синецветик просто ставит сидящую рядом воительницу перед фактом, пускай последний и можно комментировать. По крайней мере, бело-палевой так казалось: она делала выводы, исходя из собственного ограниченного кругозора. — «Вроде бы она охотилась. Проверить догадку? Почему бы и нет. Хотя я могу ошибаться, и явно буду выглядеть глуповато, если это так... ну и ладно».

— А ты чем занималась? Не выглядишь заспанной, так что, полагаю, не тем же, что я, — приправив фразу полуулыбкой, спросила юная кошечка, выбравшая наиболее нейтральную формулировку. Мысли заняли всего несколько секунд.